Спи спокойно, «мирный атом»: 36 лет назад завершилось строительство «Укрытия» на ЧАЭС
/FOTODOM
Акт госкомиссии о принятии на техобслуживание объекта «Укрытие» на Чернобыльской атомной электростанции (ЧАЭС) был подписан 30 ноября 1986 года. Эта дата поставила первую, важнейшую точку в опасной, беспрецедентно огромной и сложной работе, проделанной ликвидаторами атомной аварии на ЧАЭС. Строительство длилось 206 суток. При создании объекта было использовано около 350 тыс. кубометров бетона, 7 тыс. тонн металлоконструкций.
«Присыпка» для реактора
По совокупности последствий взрыв реактора на четвертом энергоблоке ЧАЭС, случившийся 26 апреля 1986 года, остается крупнейшей катастрофой современности: радиоактивному загрязнению подверглись территории общей площадью около 150 тыс. кв. километров с населением более 7 млн человек. Прямые и косвенные убытки, понесенные Советским Союзом, а затем Россией, Белоруссией и Украиной, достигают 500 млрд долларов США.
Только за первые две недели после ЧП на энергоблок сбросили 15 тыс. тонн различных материалов, в том числе 489 тонн каучука, 42 тонны карбида бора, 1 167 тонн доломита, 1 800 тонн песка, 1 890 тонн цеолита, 3 532 тонны мраморной крошки, 6 720 тонн свинца. Однако проведение нейтрализующей «присыпки» не решало главной задачи; строительство основного «укрывающего» объекта оставалось необходимым.
Каким он должен быть? Предложений ждали от генпроектировщика — Всесоюзного проектного и научно-исследовательского института комплексных энергетических технологий — «автора» большинства ядерных проектов СССР. Было выработано 18 вариантов: от создания огромной грунтовой насыпи и внешних надвижных конструкций до загрузки в шахту реактора особых металлических шаров с различными видами «начинок». В итоге выбрали монолитный «саркофаг». Только мощный слой бетона мог дать более-менее надежные гарантии от выброса в атмосферу радиоактивных частиц при внеплановом повышении активности вышедшей из-под контроля ядерной «сердцевины». Кроме того, предлагаемая каскадная конструкция из бетона позволяла возводить защитное сооружение, как бы окружая радиоактивные руины и создавая при этом достаточно устойчивую опорную часть. Наконец, только такое решение давало возможность надежно локализовать разрушенную часть станции, обеспечив параллельно безопасную работу оставшихся целыми трех энергоблоков.
Для реализации проекта было организовано специальное «Управление строительства-605» (УС-605). В возведении «Укрытия» участвовали тысячи человек. Значительную часть этой тяжелой ноши взяли на себя сибиряки. Своими воспоминаниями ветераны сибирского регионального союза «Чернобыль» поделились со «Стройгазетой».
«Карандаши «сгорали»
Моя чернобыльская командировка продлилась с 19 июля по 26 октября 1986 года, — вспоминает инженер-строитель Валерий Гришкин (в составе УС-605 работал в должности прораба участка бетононасосов). — Поначалу трудился на возведении разделительной стены между третьим и четвертым блоками — на тот момент в моем подчинении действовал один бетононасос. Впоследствии перевели на возведение северной стены, там пришлось руководить группой из четырех бетононасосов, причем они отчасти работали каскадом. Бетононасосы, тем более такие мощные, тогда для нас были диковиной. Операторов для них приходилось обучать спешно, буквально в течение одной недели.
Оператор управлял бетононасосом с дистанционного пульта, спрятавшись от радиационного облучения в укрытии из фундаментных блоков. В этот же «блиндаж» прибегали переждать разгрузку водители «миксеров», подвозивших бетон с узла перегрузки.
Время присутствия человека на опасных участках определялось, исходя из радиационной обстановки, постоянно контролировавшейся дозиметристами. Но люди все равно «набирали рентгены», превышали допустимые дозы облучения. Иначе не получалось. Знаю это по себе. Помню, пришлось восстанавливать работу бетононасоса на одной из высотных отметок: он «замер» из-за возникновения пробки. Мы старались справиться поскорее, но все равно, когда вернулись в укрытие, «карандаши» (карманные дозиметры) у всех «сгорели»: они показывают максимальную дозу накопленной радиации в шесть рентген, если больше — просто вырубаются. То есть у всех возник серьезный «передоз». И такое случалось у многих ликвидаторов не раз. Конечно, потом была реабилитация, лечение. Но без последствий все это в любом случае не оставалось. Люди лишались здоровья, а многие — преждевременно уходили из жизни».
Дуализм бетонирования
«На объекте «Укрытие» перед нашим отделом стояла задача контролировать качество поступающих исходных материалов для производства бетона — щебня, отсева, песка, цемента, добавок, а затем осуществлять контроль получаемой бетонной смеси. Тогда мы проверяли ее «марочность», она должна была быть «М300», — рассказывает инженер-строитель Иван Себелев (в 1986-м начальник отдела испытаний строительных материалов и конструкций УС-605). — Надо признаться, бетон иногда не достигал своей марки. Но она и принималась с большим запасом. На самом деле, для этой конструкции она была избыточна. Главное — марка «М300» обеспечивала быстрый набор необходимой прочности бетона, что давало возможность возводить конструкции с максимальной скоростью.
На производстве бетона для чернобыльского «саркофага» работало три итальянских бетонных завода производительностью 120 кубометров готовой смеси в час. Осенью, в октябре, смонтировали еще один завод, он мог работать круглогодично и выпускать любые модифицированные бетонные смеси».
Зарубежная техника была необходима
«Надо признать: нам очень помогла зарубежная техника — сверхмощные краны Demag и Liebherr, бетононасосы Schwing, Putzmeister, Worthinton. Без нее вряд ли бы справились с задачей возведения чернобыльского «саркофага» в том виде, как он был запроектирован, — рассуждает инженер-строитель Сергей Корчагин (заместитель начальника УС-605 по производству). — В СССР не было аналогов таких машин.
Помню, когда приступали к монтажу самой крупной конструкции «Укрытия» — 150-тонной балки «Мамонт», — площадку под кран Demag готовили с особой тщательностью: она была выровнена, отсыпана щебнем, залита бетоном, а поверх бетона уложили аэродромные плиты. Этот дорожный пирог должен был выдержать вес самого крана (около 600 тонн) в сумме с массой балки.
Тем не менее, где-то контроль качества подготовки основания был упущен (скорее всего, на этапе подготовки под заливку бетоном), и когда кран, взяв полную нагрузку от «Мамонта», плавно потащил ее на проектную отметку, одна из его гусениц продавила покрытие площадки, возник незначительный крен.
Подъем приостановили до утра следующего дня, при этом двигатели крана оставили работать на ночь, на холостом ходу. А дальше — удивительное дело. Никаких принципиальных решений по укреплению основания под краном принято не было, мы на следующий день просто попробовали аккуратно продолжить подъем с того места, на котором остановились. И все получилось хорошо! И даже автоматика крана перестала «протестовать» — балка была успешно смонтирована на высоте 52 метра безо всяких дополнительных мероприятий».
«На ЧАЭС творили чудеса»
«Главная особенность чернобыльского «саркофага» в том, что на его строительстве вообще ничего по отработанным схемам нельзя было сделать, — вспоминает бригадир монтажников металлоконструкций в 1986-м Александр Ставинов. — Например, невозможно было построить полноценный фундамент: к горячим радиоактивным завалам не подступишься. Инженерам приходилось изощряться, в буквальном смысле творить чудеса. Так, точки опоры для первых конструкций основания проектировщики искали визуально, с помощью специальной освинцованной кабины — «батискафа», в котором они на тросе «летали» над развалами реактора.
Сложности возникали на каждом шагу. Вот еще одна, например: как освободить смонтированную конструкцию от строп без человеческих рук? Придумывали разные решения. В одном случае стропы отсоединялись автоматически при снятии нагрузки, за счет особой конструкции замка, в другом — «отстреливались» посредством маломощного заряда взрывчатки.
Только в Чернобыле я всем существом понял, каким концентрированным, плотным может быть время. И как много можно успеть за строго отведенные три, пять, десять минут!
Мы оптимизировали работу, как могли, чтобы не терять времени даже при самом неблагоприятном раскладе. Например, идет дождь, а надо вести электросварку! Делаем так: я варю соединение, а товарищ держит надо мной брезент. Вода все равно попадает, конечно, и когда рукавицы намокают, меня начинает понемногу бить током. Тогда товарищ быстро помогает сменить рукавицы на сухие — и сварка продолжается.
За соблюдением режима радиационной безопасности следили строго. Вместе с тем, как мне по секрету рассказал знакомый дозиметрист, у их подразделений было негласное указание: отдельным специалистам, необходимым на объекте, и которых крайне трудно было кем-то заменить, — занижать дозу облучения, чтобы иметь формальное основание не отпускать их с опасной стройки подольше.
В любом случае ликвидация последствий Чернобыльской аварии была и остается огромной нашей общей победой, великим результатом великого труда. Надо, чтобы о нем помнили следующие поколения». Спи спокойно, «мирный атом» 36 лет назад завершилось строительство «Укрытия» на ЧАЭС
Справочно:
Строительство ЧАЭС началось в 1970 году, рядом для работников был возведен город Припять. 27 сентября 1977 года первый энергоблок станции с реактором РБМК-1000 мощностью в 1 тыс. МВт был подключен к энергосистеме СССР. Позднее вступили в строй еще три энергоблока, ежегодная выработка энергии станции составляла 29 млрд киловатт-часов. Сигнал о пожаре на ЧАЭС поступил 26 апреля 1986 года в 1 ч. 28 мин. Работы над созданием «Укрытия» велись круглосуточно, вахтами, численность которых достигала 10 тыс. человек. Сегодня внутри бетонного саркофага с внешними размерами 200 на 200 метров, накрывшего четвертый энергоблок ЧАЭС, находится не менее 95% облученного ядерного топлива.
